Как-то сегодня всё запутанно и даже запуганно, будто кто-то ударил главного руководителя просто так, без всякой на то причины и предупреждения. Сегодня мне суждено было встать очень рано, ибо работа не ждёт, как часто говорила моя мать. Знать бы, где она сейчас, но сейчас это не так важно, посему лучше отбросить эту мысль подальше, куда-нибудь в недра моего сознания, дабы никто их не потрогал, да что потрогал, не увидел, а остальное – просто неважно. Если бы я знала французский, если бы родители записали бы меня тогда, десять лет назад, на бесплатные курсы, то я бы сейчас изъяснялась только на французском, пусть ломаном, пусть забытом, но именно на этом языке. Какой некрасивый пафос, горький и мерзкий на вкус, он оставляет после себя неприятное послевкусие, как после плохого напитка, слишком сладкого, например. Очнулась на работе в незабвенной позе задумчивости и в то же время потерянности: руки на поверхности, любой, главное, чтобы она была твёрдой и желательно ровной, а голова просто лежит на этих руках. Очнулась от крика, уже и не вспомнить какого, видимо, память снова решила мне изменить, решила уйти куда-нибудь далеко с кем-нибудь другим, оставить меня одну. Сегодня меня потянуло на какую-то несуразную глупость, которую я давно не чувствовала. Вспомнилось, как я, девушка восемнадцати лет, в принципе, не так давно, мечтала о том, что бы с кем-нибудь, одарённым чем-нибудь поэтическо-красивым, пить вино на крыше какого-нибудь дома и читать вслух стихи неизвестного поэта. Должна была вставить «какого-нибудь». Не получилось.
А сейчас я шла рядом с человеком, которого знаю недолго, не больше месяца, а мы, кажется, уже готовы раскрыть перед друг другом все карты, показать все скрытые козыри. Мы медленно уходили вглубь города, в ту часть города, которую я и люблю, и боюсь одновременно, странные чувства. Люблю, наверно, для душевной красоты, дабы показаться кому-то такой возвышенной, а боюсь, потому что никогда не была там. Наверно, только я могла любить то, что никогда не видела или не ощущала. Странно. В этот день мне всё казалось, будто я нахожусь в дешёвом третьесортном фильме, где на меня решили направить туман, специально подделанный туман, глупый туман. Какие мысли, какие образы в голове. От них кружится голова и хочется даже покурить или выпить. И это мне, человеку, который совсем недавно бросил курить (это просто надо было сделать). Это мне, человеку, который ненавидит пьяных людей. Какая странная закономерность. Но это снова пошли глупые разговоры с собой.
Бросаю усталый взгляд на своего собеседника. Собеседника? Последний час никто из нас и слова не сказал. Он просто предложил, а я просто согласилась. Тут даже нечего было объяснять. Честно говоря, я даже не помню, куда иду и зачем, но помню с кем, помню только, что мне интересно, но имя не помню. Какая странная закономерность. Ко мне просто намертво прилипла эта фраза. – Ещё долго? – каким-то слишком глубоким, даже для меня, голосом произнесла я и посмотрела снизу вверх на него, пытаясь найти в выражении лица ответ, но долго не смогла смотреть, посему и опустила голову. Всё стало слишком сложным. Фи, ничего не стало слишком сложным, просто Саммер совсем даже и Саммер, а просто оболочка. И меня ударил укол совести. Мне казалось, что я должна, именно я должна, поговорить с ним, рассказать что-нибудь. – Любопытно, - попытка поговорить медленно превращается в какой-то каламбур, - мне даже не страшно идти сейчас с тобой куда-то во время таких страшных событий, которые разворачиваются в этом городе. Странно, а я уже сколько ни прожила здесь, всё никак не могу говорить о Гройсвилле как о своём городе, как о своём родном доме. Доме, где сейчас происходят страшные убийства. – Быть может, потому что маньяк же девушка, - решила пошутить, глупая шутка сейчас получится, но: - а ты, как я вижу, не девушка. Браво! Ужаснейшая шутка являла собой окончательное поражение всякого самоуважения. Лучше бы я молчала.

P.S. Впервые ТАК пишу. Прошу извинить за такую полнейшую "воду" и ужас.